1. НЕ СТАТЬ НЕМЕРТВОЙ ВЕЩЬЮ САМОМУ!
Человек живет в мире созданных им вещей. У первобытного человека была
пара палок да пара горшков, а сейчас он с головой погружен в
искусственный вещный мир. Человек ведь не приспосабливается к
окружающему его миру, а приспосабливает его к себе, творит свой мир. И
сегодня действительно можно говорить о Времени Мира Вещей.
С тех пор как капитализм из производственного превратился в
потребительский, у человека появился чуть ли не инстинкт потребления
вещей. Во всяком случае, в прославленном кинофильме Джорджа Ромеро
«Рассвет мертвецов» люди, оживая после смерти, прямиком отправляются к
вещам в гипермаркет. Один из живых героев фильма говорит, что немертвыми
[undead] движет последняя связь с миром – инстинкт потребления.
С вещи начинается история человека. Погремушка, соска, плюшевый мишка
– вещи не простые, а переходные. Британский психоаналитик Дональд
Винникотт назвал их переходными объектами. Главное для младенца
– иметь переходный объект, но еще важнее – самому им не стать для
матери. Если же малышу с мамой не повезло, и он превратился для нее в
переходный объект, тогда непонятно, живой он или неодушевленный как
вещь. Превращаясь в переходный объект, малыш, можно сказать, становится
немертвым. И жить ему предстоит в гипермаркете немертвых, то ли
одушевленных, то ли нет.
2. ВЕЩЬ МЕЖДУ БУДУЩИМ И БРЕННЫМ
В Советском Союзе, как известно, вещей было немного, зато они
обладали особой ценностью, можно сказать, особой аурой. Джинсы Levis,
томик Кафки, пластинка Black Sabbath – все было призвано служить вечно. И
с одной куклой ребенок играл годами.
Этимологически вещь парадоксальным образом связана со словом.
Когда-то вещь вещала и предвещала. Она была обращена в вечность. Вещь
переживала человека, переходила по наследству к следующим поколениям,
сохраняла память о человеке в будущем. Вещь связывала отцов и детей.
«Эти часы достались мне от отца», – говорил в недалеком прошлом человек.
Само слово «вещь» означало не просто какой-то предмет, но нечто
особенно ценное. «Вещь!» – так можно было сказать и о пишущей машинке, и
о фильме Андрея Тарковского.
Так было раньше, до наступления эпохи потребительского капитализма.
Теперь вещь стала бренной. Она уже не смотрит в будущее. Она уже
включает в себя необходимость своей замены. Время Мира Вещей
погружает в безвременье. Покупая вещь, например, iPod, человек
одновременно и любит его, и знает, что уже недалек тот час, когда любовь
эту он выбросит, чтобы произвести upgrade.
3. ВЕЩЬ – ПРОТЕЗ
Производя upgrade вещей, человек производит upgrade
себя и своих частей тела. Вещи призваны протезировать. Человек, как
говорил Фрейд, это бог на протезах. Протезы восполняют органическую
нехватку. Рука человека продолжается палкой, одежда становится второй
кожей. Сегодня, речь идет не просто о вещах, восполняющих органическую
нехватку человека, а о приборах, запоминающих, думающих, знающих вместо человека. Upgrade это или downgrade? Решайте сами.
Интересно, что Фрейд называет органическую нехватку, которая
обнаруживается вместе с восполняющей ее символической и технической
средой, Вещь. Эта Вещь с большой буквы приводит в движение мир
маленьких вещей. Маленькие вещи как бы протезируют нашу жизнь и
обезболивают ее.
Общество потребления как будто разбирает человека на части и
предлагает улучшать и совершенствовать каждую часть с помощью различных
вещей. Потребление якобы должно привести к овладению собой, своей Вещью.
Впрочем, даже если бы это было возможно, то привело бы это к одному –
окончательной смерти субъекта думающего и желающего.
4. ПО ОДЕЖКЕ ВСТРЕЧАЮТ И ПРОВОЖАЮТ
Одна из самых известных русских народных поговорок, которую очень
ценили в Советском Союзе, – «по одежке встречают, по уму провожают».
Теперь, сразу скажем, ситуация резко изменилась: теперь «по одежке
встречают, по одежке провожают». Какова одежка, таков и ум. «Если ты
такой умный, то почему ты такой бедный?» – вот популярнейшее изречение
сегодняшнего дня.
Вещь теперь обладает магической аурой социального статуса. В этом за
последнее время мне доводилось убеждаться не раз. Как-то на
пресс-конференции я оказался за столом рядом с одним крупным ученым,
который, садясь, немного подтянул рукава пиджака, так, что перед
телекамерами обнажились его часы. Хорошо зная то, как работает
телевидение, производящее на свет заранее просчитанную примитивную
гипнореальность, я сразу же заскучал. В ожидании конца шоу я стал
нетерпеливо посматривать на часы ученого соседа. Глянул раз, глянул два,
а в третий раз с изумлением понял: стрелки огромного Rolex’а неподвижно
стояли. Как только пресс-конференция завершилась, я спросил, знает ли
он, что часы его остановились. «Да, – спокойно ответил он, – уж неделю
как стоят». Его тон говорил: «Глупый ты человек! Часы нужны не для того,
чтобы показывать время. Их роль – показывать, кто я!»
Человек все больше покрывается внешними атрибутами. Сам он все менее и
менее заметен. Даже для самого себя. Вещь представляет человека. Вещь
замещает человека. Вещь оживает. А человек?
| 
