Возможности кушетки

Харольд Стерн — один из немногих в мире специалистов, которые занимаются лечением психотиков (их в обыденной жизни называют шизофрениками, или просто сумасшедшими). За 40 лет психоаналитической практики он вернул к нормальной жизни немало людей, на которых общество уже махнуло рукой.

Широта души этого преуспевающего американца и его доходящая порой до сентиментальности непрактичность имеют чисто прозаические причины. Он сын эмигранта из-под Львова. Отсюда, как считают его друзья, и подвижничество, встречающееся ныне не так часто.

— Думаю, что именно это и побудило его в 1997 году продать дом в Филадельфии и приехать в Санкт-Петербург не на неделю или месяц, как было до этого, а более чем на год с единственной целью — преподавать в первом российском Институте психоанализа, — говорит Анна Кудиярова. — При этом он прекрасно знал, что оплата его работы будет в несколько раз ниже платы за квартиру, которую он снял.

Его визит в Алматы также можно назвать спонсорской помощью. Анна Кудиярова призналась, что оплата труда профессора, который основал в Америке несколько институтов психоанализа, чисто символическая.

— Я действительно потерял очень много денег, приехав сюда. Я вообще нерациональный американец, — говорит доктор Стерн. — Вот сейчас, например, вместо того чтобы обедать, даю вам интервью. Почему я все-таки сюда приехал? Я решил научить людей психоанализу, который многие толкуют неверно. Если уж в продвинутой Америке психоаналитики занимают процент от всего количества психотерапевтов, то здесь их вообще нет. А ведь отец психоанализа Зигмунд Фрейд наряду с Карлом Марксом, Чарльзом Дарвином и Альбертом Эйнштейном является одним из четырех гениев, чьи идеи совершили переворот в сознании людей. Его книга о толковании сновидений стала мировым бестселлером.

— Самый неожиданный вопрос, который вы услышали в Алматы?

— Какой марки у меня машина. Когда я сказал, что машина у меня старая, был потрясен уже студент, который задал вопрос. Ему, видимо, казалось, что все американцы богатые. А я просто нормально обеспеченный профессор. Час моей работы в Америке стоит 250 долларов, а работаю я по десять часов в день, но я не очень богатый.

Основой лечения многих психотических пациентов у доктора Стерна является использование аналитической кушетки. Ее использование начиналось вот с чего.

— Одной из первых пациенток, отправленных ко мне, была мисс А., очень привлекательная 22-летняя девушка. Психиатр, который проводил с ней интервью, поставил ей диагноз «параноидная шизофрения» и предложил проводить поддерживающую терапию раз в неделю. Первый год лечения мисс А. прошел довольно плохо. Она была очень несчастной, молча сидела напротив меня, отвернув голову в сторону или глядя в пол. Попытки разговорить ее чаще всего кончались неудачей. И все же фрагмент за фрагментом, я сложил ее эмоциональную историю. Отец у девушки умер, когда она была совсем маленькой. Мать сначала эмоционально использовала ее в качестве замены покойного мужа, а затем поместила в католический интернат. Ей было 13 лет, когда случилась беда. Гуляя однажды по парку, она заметила, что толстые ветки деревьев ей кажутся пенисами. Так как с каждым днем эта ассоциация усиливалась, то она решилась исповедаться священнику. Святой отец страшно отругал ее за то, что ей видятся непристойные вещи: их причину он видел в отвратительном поведении девочки. Вскоре пенисы перестали ей видеться, зато появилось другое, еще более чудовищное видение. Теперь мисс А. была убеждена, что у нее на лице вырос чудовищный нос. И разубедить ее в этом было невозможно. Она ходила, отвернувшись от всех, глядя вниз или прикрывшись газетой или журналом. Именно по этой причине у нее не было друзей, мужчины ею не интересовались, женщины на работе с ней не разговаривали. Даже мне, психоаналитику, она казалась отталкивающей. Лечение едва не зашло в тупик, пока однажды я не догадался спросить ее, не напоминаю ли я ей священника, который отругал ее на исповеди? Подумав немного, она согласилась, что это так и есть. Я, оказывается, выгляжу как он, сижу как он, и гляжу на нее как он. Поразмышляв об этом, я спросил мисс А., не будет ли она чувствовать себя по-другому, если ляжет на кушетку? Она согласилась с энтузиазмом большим, чем я ожидал. Перемена в ней изумила меня. Она больше не чувствовала, что я на нее «уставился». Теперь во время сессий, которые раньше проходили почти в абсолютном молчании, у нас начались активные беседы. Одержимость собственным носом вскоре у нее пропала, она стала встречаться с молодым человеком и вскоре вышла замуж.

Второй пациенткой, в лечении которой я опять использовал кушетку, была миссис В. Ей было тогда около 48 лет. С мужем она развелась, работы не было, ей был поставлен диагноз «параноидная шизофрения», она сидела на высоких дозах транквилизаторов и перенесла к тому же 35 прописанных ей психиатром электрошоков. Когда я начал лечить ее, женщину преследовали страшные галлюцинации. Ей тоже было трудно разговаривать со мной. Памятуя об успехе с мисс А., я предложил ей лечь на кушетку и говорить, говорить, говорить. Миссис В. сделала это довольно охотно, поскольку ей показалось, что раз я ее собираюсь анализировать, то случай не столь безнадежен. И с той поры я стал слушать захватывающую историю ее жизни, пересыпанную анекдотами, сновидениями, мыслями, чувствами… Вместо декомпенсации, в которую склонна впадать (как меня предупреждали психиатры из госбольницы, где женщина провела четыре года) такая категория больных, у нее пошло быстрое улучшение. Через год она смогла вернуться к преподавательской работе, еще через два года назначена доцентом в одном из колледжей. Впоследствии она вышла замуж и сейчас, спустя 15 лет, продолжает чувствовать себя хорошо.

Выходит, кушетка обладает всемогущим исцеляющим действием?

— Важна не кушетка, а человек, ее применяющий. Кушетка может стать полезным инструментом лечения некоторых пограничных пациентов, но это требует хорошей тренировки, опыта и восприимчивости к материалу самого психоаналитика.

 

Кое-что о лидерах-невротиках

— А люди, у которых есть все внешние атрибуты успеха, ходят к вам?

— Они чаще всего и посещают психоаналитиков, чтобы стать еще более успешными и богатыми. Для посещения психоаналитика у них есть все: деньги и высокий порог умственных способностей. Ко мне, например, лет пять или шесть ходил человек, который является ныне президентом очень большой компании. Но в тот момент, когда я впервые его увидел, его фирма была совсем небольшой.

На замечание о том, что наши люди испытывают панический страх перед всеми специалистами, чья профессия начинается со слова «псих», доктор Стерн с юмором заметил:

— Это хорошо, что вы боитесь нас, психоаналитиков. Ведь в вашей стране их нет. Представляете, если все вдруг перестанут бояться и захотят пойти к психоаналитикам, то где они их будут искать? Но я должен заметить, что наличие большого количества психоаналитиков — это свидетельство высокого интеллектуального уровня общества.

— Вернемся к больным. Шизофрения передается по наследству или эта болезнь все-таки приобретается?

— Мы все в какой-то мере больны шизофренией, но если у человека изначально устойчивая психика, то ее невозможно расшатать.

— Выше вы рассказали о психотических расстройствах отдельных людей. А бывают ли случаи, когда психическими или невротическими расстройствами страдает организация?

— Не столь давно моим пациентом была крупная фармацевтическая компания. Ее президент обладает гибким аналитическим складом ума, но при этом он типичный нарцисс, то есть полностью ориентирован на самого себя. Таких людей мы обычно называем лидерами-невротиками. Сталин, кстати, был именно таким лидером, а кроме этого, он страдал паранойей, поскольку считал, что все хотят его убить. Так вот, когда президент той фармацевтической компании, о которой идет речь, понял, что я хочу заняться его лечением, он заявил, что не нуждается в моей помощи. Менеджера по управлению человеческими ресурсами, которая по просьбе коллектива обратилась ко мне за помощью, начальник пока не уволил, но ее уже предупредили, что он все равно не будет с ней работать.

— А вы бы решились помочь Сталину, если бы вас попросили об этом?

— Вы, наверное, слышали про основателя Психоневрологического института Владимира Бехтерева? В 1927 году он поставил Сталину диагноз «параноидальный шизофреник», а через неделю доктора Бехтерева не стало: он умер от отравления.

— Какие социальные слои больше всего страдают невротическими и психотическими расстройствами?

— Те люди, которые первые четыре года своей жизни живут очень плохо, — это потенциальные психотики, или шизофреники, а невротические проблемы начинают появляться после пяти лет.

— Какие рецепты вы можете дать, чтобы избежать этих проблем?

— Быть очень добрыми по отношению к своим детям, уделять им как можно больше внимания и говорить, говорить, говорить с ними. Каким тоном ведется беседа с ребенком, та программа и закладывается у них в голове. У него не должно быть чувства фрустрации (разочарование, безысходность) в первые четыре года жизни. В этот период ребенок должен чувствовать, как он важен и нужен своим родителям. Если малыш видит любовь в глазах отца и матери, его самочувствие улучшается.

— Но ведь приходится слышать, что плохие детство и юность становились залогом успеха для тех же, например, голливудских звезд.

— Не думаю, что ужасное детство — условие успеха. Это, скорее всего, хорошо продуманная реклама. Вы, наверняка, в курсе, что 25 процентов Нобелевских лауреатов являются евреями по национальности. Но ведь ни для кого не секрет, что родители-евреи очень добры и нежны со своими детьми. Случаи жестокого обращения с детьми чаще всего встречаются в бедных семьях, где родители не блещут особой образованностью и озлоблены на жизнь.

Инфобокс:

«Час моей работы в Америке стоит 250 долларов, а работаю я по десять часов в день».